|
Путешествие по Тексту Курса Чудес, Кеннет Уопник
|
|
|
pro-svet
|
Дата: Вторник, 16.12.2025, 16:50 | Сообщение # 201
|
Admin
Сообщений: 5900
Статус: Offline
|
Прощение
(II.4:1-5) Как и ты, Святой Дух не создавал истину. Как Бог, Он знает, что она истинна. Он приносит свет истины во тьму и позволяет ему сиять на тебя. И когда он сияет, твои братья видят его и, понимая, что этот свет — не то, что ты создал, они видят в тебе больше, чем видишь ты. Они будут счастливыми учениками урока, который приносит им этот свет, потому что он учит их освобождению от ничто и от всех творений ничто.
Мы учим этот курс, практикуя его принципы, и преподаем его, демонстрируя их. Важна не форма того, что мы делаем, а тихое выражение покоя, который мы выбрали. Так мы отражаем свет Искупления, сияющий в разумах, омраченных мыслями о вине и нападении. Изучая урок Святого Духа об освобождении от страдания любого рода, кто мог бы не быть счастлив? И кто не возрадовался бы осознанию того, что ради всех чудесных сокровищ, ожидающих нас, мы не отказались ни от чего (T-16.VI.11:4)? Наши сны о грехе и вине, жертве и палаче не имели влияния на истину нашей Идентичности; свет Бога никогда не переставал сиять, даже посреди темного мира греха и смерти эго.
(II.4:6-8) Тяжкие цепи, которые, как кажется, привязывают их к отчаянию, они не видят как ничто, пока ты не принесешь им свет. И тогда они видят, что цепи исчезли, и значит, они, должно быть, были ничем. И ты увидишь это вместе с ними.
Мы предлагаем пример того, кто решил быть свободным, вместо того чтобы быть заключенным в цепи вины. Как высвобожденный свет распространяется через нас — не наша забота, ибо мы выполнили свою часть в Искуплении, которая состоит в том, чтобы увидеть ничтожность эго такой, какая она есть. Научившись не воспринимать его всерьез (помня о необходимости смеяться — T-27.VIII.6:2), мы позволяем свету свободы отменить иллюзорные оковы страха и призываем наших братьев сделать то же самое. Это не только возвещает конец царства тьмы эго для них, но и усиливает свет в нас самих — «вместе, или никак».
(III.5:1-3) Чудо учит тебя, что ты выбрал невинность, свободу и радость. Это не причина, а следствие. Это естественный результат правильного выбора, свидетельствующий о твоем счастье, которое приходит от решения быть свободным от вины.
Мысль Иисуса в том, что чудо, которое возвращает наше внимание к принимающему решения разуму, является результатом того, что мы выбрали систему мышления прощения Святого Духа, которая отменяет веру в реальность вины. Счастье и радость — неизбежный результат, когда мы выходим из цепей тьмы и вступаем в свет вечного покоя.
(III.5:4-7) Каждый, кому ты предлагаешь исцеление, возвращает его. Каждый, кого ты атакуешь, сохраняет это и лелеет, используя против тебя. Делает он это или нет, не будет иметь значения; ты будешь думать, что он это делает. Невозможно предлагать то, чего ты не хочешь, без этого последствия.
Вспомните строку из главы 11: «Если он не говорит тебе о Христе, ты не говорил о Христе ему» (T-11.V.18:6). Если мы воспринимаем людей нападающими на нас, ведущими себя не подобно Христу, это лишь потому, что мы напали на них первыми. Это не имеет ничего общего с их реальным поведением, а только с тем, что мы думаем о них: восприятие есть интерпретация. Наша вера в то, что другие игнорируют или ругают нас — проявляют бесчувственность, отвержение или недоброжелательность, — возникает только потому, что мы втайне верим, что поступили так же с ними; иначе мы не могли бы воспринимать их таким образом. Повторим нашу прежнюю мысль: независимо от того, что сделали (или не сделали) другие, наши обвинения в нехристианских действиях являются результатом веры в то, что мы такие — если не в поведении (форма), то уж точно в мыслях (содержание). Без этого ложного восприятия мы видели бы нападение лишь как призыв о любви, чем оно и является. Это освобождает нас из тюрьмы веры в то, что действия других могут повлиять на нас, и мы наконец способны услышать в их воспринимаемых нападениях выражения страха, взывающие к любви, которой, как они полагают, они не заслуживают. Опять же, мы свободны от эго и его системы мышления «вина—нападение—защита», когда демонстрируем через свою беззащитность свободу других от оков страха эго.
(III.6:2-5) Каждый шанс, данный ему [Сыну Божьему] для исцеления, — это еще одна возможность заменить тьму светом и страх любовью. Если он отказывается от него, он привязывает себя к тьме, потому что не выбрал освободить своего брата и войти в свет вместе с ним. Наделяя силой ничто, он выбрасывает радостную возможность узнать, что ничто не имеет силы. И не рассеивая тьму, он стал бояться тьмы и света.
Каждый раз, когда возникает искушение оправдать наше расстройство или гнев, нам нужно просить помощи Иисуса в распознавании возможности освободиться от тьмы нашей собственной вины, заменяя ее светом его любви. Однако, если мы упорствуем в своей правоте относительно того, что нас беспокоит — чего-то внешнего по отношению к нашему принимающему решения разуму, — мы просто усиливаем страх перед этой любовью, которая угрожает нашему индивидуальному «я», а также страх перед тьмой мира, которая, как говорит нам эго, может причинить нам боль. Это, следовательно, мешает нам услышать послание Иисуса о том, что у тьмы нет силы, ибо как может то, чего не существует, влиять на реальность?
(III.6:6–7:1) Радость узнавания того, что тьма не имеет власти над Сыном Божьим, — это счастливый урок, которому учит Святой Дух и которому Он хотел бы, чтобы ты учил вместе с Ним. Учить этому — Его радость, как она будет и твоей.
Способ научить этому простому уроку всего лишь таков: Невинность есть неуязвимость.
Урок состоит в том, что тьма эго не имеет власти над светом Небес. Мы осознаём этот счастливый факт, когда приносим тени вины к сияющей истине прощения и видим, как быстро наша боль, гнев и страх исчезают в присутствии любви, сияющей в нашем разуме. Становясь примером света для других, мы учим через эту демонстрацию тому, что урок Искупления Святого Духа истинен: Сын Божий остается таким, каким его сотворил Он: вечно невинным, неуязвимым для лжи эго о разделении, нападении и смерти.
(III.7:2-7) Поэтому яви свою неуязвимость каждому. Учи его, что, что бы он ни пытался сделать тебе, твоя совершенная свобода от веры в то, что тебе можно причинить вред, показывает ему, что он невиновен. Он не может сделать ничего, что могло бы повредить тебе, и, отказываясь позволить ему думать, что он может, ты учишь его, что Искупление, которое ты принял для себя, является также и его. Прощать нечего. Никто не может повредить Сыну Божьему. Его вина полностью лишена причины, а будучи лишенной причины, не может существовать.
Это утверждение — суть и содержание «Курса Чудес», сердцевина прощения. Мы говорили об этом ранее, особенно в комментариях Иисуса о распятии (T-6.I), и теперь возвращаемся к этой центральной теме. Принцип причины и следствия — это сущность деятельности мира. Эго учит, что наш грех против Бога имел катастрофические последствия в виде Его гневного наказания. Проецируя свой воспринимаемый грех на других, мы стремимся сделать их причиной нашего несчастья. Боль и страдание становятся следствием, которое указывает обвиняющим перстом, говорящим каждому: «Ты сделал это со мной». Иными словами: «Взгляни на меня, брат, от твоей руки я умираю» (T-27.I.4:6). Показывая другим — всем людям, без исключения, — как сильно мы пострадали из-за того, что было сделано с нами, мы учим их, что наша боль — это следствие, свидетельствующее об их грехе как о причине. И они будут наказаны вместо нас.
Если же, с другой стороны, мы покажем людям, что независимо от того, что они сделали — даже причинив физическую боль, — наша любовь не была затронута, мы учим, что их грех не имел следствий: «Взгляни на меня, брат, от твоей руки я живу» (T-27.I.10:7). Следуя логике Иисуса, если мы покажем своим особым партнерам, что их грех не имел последствий, мы говорим, что грех не был причиной, ибо он ничего не сделал. Если он не является причиной, он не существует, потому что всё здесь влияет на всё остальное. Все вещи в мире являются причиной. Наше дыхание, например, оказывает влияние на микроорганизмы вокруг нас. Чтобы что-то существовало, оно должно что-то вызывать (быть причиной), вот почему, если мы можем продемонстрировать, что грех ничего не вызывает — т.е. он не изменил нас, — мы свидетельствуем о его несуществовании.
Именно так мы демонстрируем истину Курса и то, что любовь Иисуса жива и здравствует в нас: независимо от того, что было сказано или сделано, мы испытываем к другим ту же любовь, что и до кажущегося нападения. В чем бы мы ни обвиняли себя, что бы мир ни думал о том, что сделали наши воспринимаемые враги, мы демонстрируем, что грех не оказал влияния на любовь и покой внутри нас, что означает, что они [любовь и покой] есть и в них. В итоге, «грехи» мира не имели последствий, и следовательно, не являются причиной и не могут существовать — в этом смысл прощения.
Вдобавок мы усваиваем этот урок для себя, видя, что кажущаяся причина нашего нападения на Бога не повлияла ни на что. Он всё еще любит нас. Нам нужно лишь принести тьму своей вины к свету Искупления Святого Духа, чтобы узнать, что наш Творец не покинул, не отверг и не наказал нас. На самом деле Он даже не знает, что мы покинули Его, потому что мы никогда этого не делали. Это принцип Искупления, в котором Наш Учитель мягко говорит нам: «Какая такая "крошечная безумная идея"?; "ни единой ноты не выпало из песни Небес"; ничто не изменилось, ибо Сын Божий по-прежнему един со своим Отцом». Повторю еще раз: преподавание этого принципа — это то, как мы узнаем, что наш кажущийся грех против Бога не имел последствий, и, следовательно, не является причиной и не существует.
По мере того как мы усваиваем этот единственный урок, мы демонстрируем его и предоставляем друг другу широкие возможности для демонстрации, потому что мы всегда нападаем — на других и на себя. И все же Иисус учит, что наши безумные мысли и поведение не имеют основы в реальности: Сын Божий никогда не покидал своего Источника, и потому, повторим, Тот не покинул его. Любовь не покидает, не отвергает и не предает. Только проекции нашей тайной вины заставили нас поверить, что она сделала это, — вера, которую в своем извращенном безумии мы стремились доказывать снова и снова в наших особых отношениях, даже терпя физическую и эмоциональную боль ради этого.
(III.8:1-6) Бог есть единственная Причина, и вина — не от Него. Не учи никого тому, что он причинил тебе боль, ибо если ты так делаешь, ты учишь себя, что то, что не от Бога, имеет власть над тобой. Беспричинное не может существовать. Не свидетельствуй о нем и не поддерживай веру в него ни в чьем разуме. Помни всегда, что разум един, и причина едина. Ты научишься общению с этим единством только тогда, когда научишься отрицать беспричинное и примешь Причину Божью как свою.
Бог, наш Источник, есть Первопричина, и нет Второй, как мы прочитаем чуть ниже. Поскольку мы, Его творение, едины с Ним и никогда не покидали Его совершенного Единства, не может быть ни разделения, ни вины. Однако всякий раз, когда мы утвержаем разделение с другими через любую форму особости, мы говорим, что эго реально и является причиной греха, вины и страха, не говоря уже о мире. Однако Иисус учит нас, что мира нет, потому что его мнимая причина нереальна, а то, что нереально, не может иметь следствий.
Прощение, таким образом, действуя внутри сна, переводит иллюзию из метафизической плоскости в практическую; т.е. иллюзия — это верить, что кто-то или что-то может иметь силу влиять на наш разум и быть причиной нашего страдания. Это отражает связь с принципом Искупления: ошибку о том, что в кажущемся разделении эго имело власть над Богом. Практикуя беззащитность, которая является отличительным знаком прощения, мы растем, чтобы принять это Искупление и вспомнить неразделенное Единство Первопричины и Ее Следствия.
(IV.1:6-8) Однако истина предлагается первой, чтобы быть принятой, точно так же, как Бог дал ее первой Своему Сыну. Первое во времени не значит ничего, но Первое в вечности есть Бог Отец, Который есть одновременно Первый и Единый. За пределами Первого нет иного, ибо нет порядка, нет второго или третьего, и ничего, кроме Первого.
Это небольшое отступление, чтобы увидеть, как Иисус растворяет традиционную концепцию Троицы: нет Второго или Третьего, но только Единый. Наши дуалистические разумы и мозги думают, что существует Троица — Бог Отец, Бог Сын, Бог Святой Дух, где каждая Часть отличима от Другой, — но на Небесах нет Бога, Христа или Святого Духа, есть только то, что Майстер Экхарт называл Божеством (Godhead), которое находится за пределами всех концепций отделенного и дифференцированного Божества. Иисус вернется к этой теме через несколько глав (T-25.I.5). Смысл для нас, пока мы думаем, что находимся здесь, заключается в том, что мы учимся отражать совершенное единство Бога в наших отношениях, в которых мы не видим интересов другого как отделенных от наших собственных, — Сыновство Божье едино, в истине и в иллюзии.
(IV.2:1-3) Ты, кто принадлежит Первопричине, сотворенный Ею подобным Ей Самой и являющийся Ее частью, — больше, чем просто невиновен. Состояние невинности — это лишь условие, при котором то, чего нет, было удалено из расстроенного разума, который думал, что оно там есть. Этого состояния, и только его, ты должен достичь, имея Бога рядом с собой.
Мы говорим лишь о том, чтобы смотреть на наши иллюзии вины и приносить их к истине, где они исчезают. Любовь нашей Первопричины, в которой мы исчезаем, не является нашим фокусом; наша забота, как говорит Учебник, состоит «лишь в том, чтобы приветствовать истину» (У-чII.14.3:7), что выражается в прощении нашей вины и ви́дении наших братьев обладающими таким же расщепленным разумом, как у нас. По этой причине приведенный выше отрывок подчеркивает метод исцеления Курса. Мы не смотрим на то, что реально, а только раскрываем наш вклад в ложное. Вспомните Введение к Тексту: «Курс не ставит своей целью научить значению любви, ибо это за пределами того, чему можно научить. Однако его целью является удаление преград к осознанию присутствия любви, которая есть твое естественное наследие» (T-in.1:6-7; курсив опущен).
Мы пробуждаемся к Любви Небес, удаляя преграды вины и особости, которые удерживают нас во сне. Мы читаем ближе к концу Учебника слова, которые так с любовью говорят о нашем Источнике:
Наша Любовь ждет нас, пока мы идем к Нему, и идет рядом с нами, указывая путь. Он не подводит ни в чем. Он — Цель, к которой мы стремимся, и Он — Средство, с помощью которого мы идем к Нему (У-чII.302.2).
Поддерживаемые этой Любовью, мы радостно проходим путь от вины к невинности, от различий к одинаковости, который в конечном итоге ведет к Единству Любви, которая нас сотворила и которой мы являемся.
(IV.3:1-3) Когда ты позволишь всему, что заслоняло истину в твоем святейшем разуме, быть отмененным для тебя, и потому будешь стоять в благодати перед своим Отцом, Он отдаст Себя тебе, как Он делал всегда. Дарение Себя — это всё, что Он знает, и потому это всё знание. Ибо того, чего Он не знает, не может быть, и, следовательно, не может быть дано.
Когда мы выполнили свою функцию прощения, достигнув тем самым состояния благодати — нашего последнего шага перед тем, как Бог сделает Свой, — наш Отец «выполняет» Свою часть, даруя Любовь, которую Он уже дал, когда сотворил нас. Ничто иное не может быть дано, ибо ничего, что не от Бога, не существует. Следуя мягкому водительству Иисуса, мы отпускаем то, чего никогда не было, чтобы принять знание, которое было всегда.
(IV.3:4-5) Не проси о том, чтобы быть прощенным, ибо это уже свершилось. Проси, скорее, научить тебя тому, как прощать, и восстановить то, что было всегда, в твоем непрощающем разуме.
Нам не нужно делать ничего, кроме как учиться прощать: принося тьму наших неверных восприятий к свету исправления Святого Духа, восстанавливая в нашем осознании любовь, которая никогда не покидала нас. Поскольку на самом деле нечего прощать — ничего не произошло, что отделило бы от Бога или раздробило Его Сыновство, — наша функция состоит лишь в том, чтобы отозвать проекции с наших братьев, которые предполагают, что что-то действительно произошло: сначала вина за наш грех, которая удалила любовь из нашего осознания, а затем грех другого, который, как мы верим, отнял любовь у нас. Когда иллюзии вины и нападения ушли, не остается ничего, кроме «Всего» Божьей Любви, которую ничтожность эго пыталась скрыть.
|
|
|
|
|
pro-svet
|
Дата: Среда, 17.12.2025, 17:13 | Сообщение # 202
|
Admin
Сообщений: 5900
Статус: Offline
|
(IV.3:6-10) Искупление становится реальным и видимым для тех, кто им пользуется. На земле это твоя единственная функция, и ты должен усвоить, что это всё, чему ты хочешь научиться. Ты будешь чувствовать вину, пока не усвоишь этого. Ибо, в конечном счете, какую бы форму она ни принимала, твоя вина проистекает из твоей неспособности выполнить свою функцию в Разуме Божьем всем своим разумом. Можешь ли ты избежать этой вины, не выполняя свою функцию здесь?
Когда мы удерживаем прощение и видим интересы других отдельными от наших собственных, мы неизбежно будем чувствовать вину, и безумие эго заставляет нас верить, что мы можем избежать этой вины с помощью проекции. Однако Иисус хотел бы, чтобы мы вторили словам короля Лира: «О! Там ждет безумие; дай мне избегнуть этого» (Акт III, сцена 4). Выбирая здравомыслие прощения, всем своим разумом и со всеми Сынами Божьими, мы принимаем истинное решение в пользу ви́дения, а не суждения (T-20.V.4:7), что отменяет вину, возникшую из решения в пользу лжетворения вместо творения — нашей функции на Небесах.
(IV.4:5-9) Реши, что Бог прав, а ты ошибаешься насчет себя. Он сотворил тебя из Себя Самого, но всё же внутри Себя. Он знает, что ты такое. Помни, что у Него нет второго. Поэтому не может быть никого без Его Святости, и никого, недостойного Его совершенной Любви.
Всё сводится к решению. Нам нужно распознать наш ошибочный выбор в пользу эго, который проявляется в том, что мы воспринимаем других отдельными от нас. Мы наделяем реальностью законы особости, в рамках которых мир отношений делится на категории и иерархии: те, кого мы любим, и те, кого ненавидим; те, кого мы любим и ненавидим больше других; те, кого мы любим и ненавидим в одних ситуациях и в определенное время. Однако решение в пользу Бога исцеляет это безумие фрагментации, ибо теперь мы отражаем Его совершенное Единство, не видя никого отличным от нас. Мы усвоили, что в равной мере разделяем несвятость эго и Святость Небес: один Бог, один Сын.
(IV.4:10) Не оплошай в своей функции любить в лишенном любви месте, созданном из тьмы и обмана, ибо так тьма и обман отменяются.
(V.3:4-5) Творение — это естественное распространение совершенной чистоты. Твое единственное призвание здесь — посвятить себя, с активной готовностью, отрицанию вины во всех ее формах.
Мир — это «лишенное любви место» тьмы и обмана, место, где нет света или честности. Наша функция не в том, чтобы совершать здесь любящие и полезные поступки, а в том, чтобы привнести в мир любовь разума, которая освобождает его через прощение: процесс взгляда вместе с Иисусом на нашу вину и отрицания реальности разделяющих последствий суждения.
(V.3:6-7) Обвинять — значит не понимать. Счастливые ученики Искупления становятся учителями невинности, которая есть право всего, что сотворил Бог.
Ранее мы видели, что покой и понимание идут рука об руку. Когда мы обвиняем, мы судим, а это значит, что мы никогда не сможем понять единство или быть в покое — такова цель эго и скрытый мотив нападения. Но когда мы прощаем, мы демонстрируем невинность Сына Божьего, которой мы и учим, и учимся сами. Мы становимся тем счастливым учеником, что является предпосылкой для нашего возвращения к радости творения.
(V.4:1-3) Наследие Царства — это право Сына Божьего, данное ему при его сотворении. Не пытайся украсть его у него, иначе ты попросишь вины и испытаешь ее. Защищай его чистоту от каждой мысли, которая украла бы ее и скрыла от его взора.
Мы увидим, когда будем обсуждать особые отношения в следующей и последующих частях нашей симфонии, что мы всегда пытаемся украсть невинность у других, отдавая им свою вину. Это может лишь укрепить самовосприятие греха, ибо мы воспроизводим онтологическую веру в то, что украли невинность Небес. Что это может означать, кроме того, что мы сначала отвергли наше естественное наследие как невинного Сына Божьего, поверив, что лишены его? Иисус, прося нас защищать чистоту Сына Божьего — нашу и нашего брата, — отменяет это безумие, освобождая нашу общую невинность из тьмы вины, пока мы все вместе идем к свету Искупления:
(V.4:4-5) Вынеси невинность к свету в ответ на призыв Искупления. Никогда не позволяй чистоте оставаться скрытой, но развей своим сиянием тяжелые завесы вины, за которыми Сын Божий спрятал себя от собственного взора.
Решив, что нашим светильником должен быть Иисус, а не эго, мы проливаем свет Христа на вину, которую сделали реальной в разделении. В спокойном ви́дении его прощения мы смотрим сквозь окутанные грехом завесы вины и смерти на сияющую истину, которую разделяем как невинный и вечный Сын Божий. В присутствии чистоты этого ви́дения, кто, кроме безумца, мог бы когда-либо пожелать снова выбрать суждение?
(V.5:1-2) Мы все соединены в Искуплении здесь, и ничто иное не может объединить нас в этом мире. Так мир разделения ускользнет, и полное общение будет восстановлено между Отцом и Сыном.
Мы объединены общей потребностью отменить нашу безумную веру в реальность вины, однако эго хотело бы, чтобы мы объединялись, создавая особые альянсы против других. Такие раздельные «соединения», в том, что будет названо «соглашением с оговорками» (T-29.I.3:9), исключают истинное общение, укорененное в Единстве Бога и Его творения.
(V.5:3-8) Чудо признает невинность, которая, должно быть, была отвергнута, чтобы породить потребность в исцелении. Не сдерживай это радостное признание, ибо надежда на счастье и освобождение от страдания любого рода заключены в нем. Разве есть кто-то, кто не желает освободиться от боли? Возможно, он еще не научился тому, как обменять вину на невинность, и не осознал, что только в этом обмене свобода от боли может стать его. Но те, кто не сумел научиться, нуждаются в обучении, а не в нападении. Нападать на тех, кто нуждается в обучении, значит не суметь научиться у них.
Иисус переходит от метафизики к нашему повседневному опыту, в котором мы учимся и учим тому, что Сын Божий невиновен, по мере того как распознаем защитную природу всего, что мы думаем, чувствуем и делаем. Единственная истина внутри сна — это память о невинном Сыне Божьем, которую мы покрываем защитами, берущими начало в грехе и вине. Тогда мы идем по этому миру «неуверенные, одинокие и в постоянном страхе» (T-31.VIII.7:1), что часто выражается в гневе и нападении. Однако, приняв решение в пользу Бога, выбрав Иисуса своим учителем, мы смотрим его мягкими глазами на призыв другого о любви, прячущийся за масками страха и ненависти. Чудо Иисуса заставляет пелену спасть с наших глаз, чтобы мы увидели невинность за пределами вины, любовь, сияющую сквозь страх. Благодаря этому видению, чудо тихо растворяет нападение, пока любовь омывает страдание единого Сына Божьего, оставляя покой и радость, являющиеся его естественным наследием. Таким образом мы учим друг друга урокам прощения, для усвоения которых были рождены мы и все Сыны Божьи.
(VIII.2:5-9) Можешь ли ты предложить вину Богу? Тогда ты не можешь предложить ее и Его Сыну. Ибо Они не разделены, и дары Одному предлагаются Другому. Ты не знаешь Бога, потому что не знаешь этого. И все же ты знаешь Бога, а также и это.
Поскольку Бог и Его Сын едины, Сын должен быть един внутри себя. Будучи неразделенным, Сын также безгрешен и невиновен. Иисус просит нас не отрицать реальность, нападая на единство, которое не может быть атаковано по-настоящему. Поскольку Сын Божий виновен лишь во снах, нам нужно помнить о своем желании пробудиться от сна смерти эго. Открытие глаз — это цель, которую осуществляет прощение, когда память о Боге и Его Любви наконец озаряет наш разум.
(VIII.2:10-16) Всё это в безопасности внутри тебя, где сияет Святой Дух. Он сияет не в разделении, но в месте встречи, где Бог, соединенный со Своим Сыном, говорит со Своим Сыном через Него. Общение между тем, что не может быть разделено, не может прекратиться. Святое место встречи неразделенных Отца и Его Сына находится в Святом Духе и в тебе. Всякое вмешательство в общение, которого Бог Сам желает со Своим Сыном, здесь совершенно невозможно. Ненарушенная и непрерывная любовь течет постоянно между Отцом и Сыном, как Оба они и желали бы. И так оно и есть.
Память о нашей реальности как Христа, единого Сына единого Отца, хранится для нас Святым Духом в нашем правильном мышлении. Мы учимся вспоминать любовь, которая объединяет нас, видя ее единство в казалось бы разделенных фрагментах Сыновства, проявляющихся в наших особых отношениях. Удержание наших обид (особая ненависть) и зависимостей (особая любовь) является признаком того, что мы желаем сохранить свое разделение с нашим Источником, но Иисус помогает нам осознать, что это не то, чего мы истинно хотим. Вместо этого мы жаждем вернуться к святому месту встречи, где наше «я» воссоединяется с Я, которое оно никогда не покидало. Повторяя эту важнейшую тему: ви́дение Христа об одинаковости Сына Божьего — это средство Иисуса вернуть нас к единству, которое никогда не разрывалось, к любви, которая непрестанно течет между Творцом и сотворенным.
(VIII.3) Не позволяй своему разуму блуждать по темным коридорам, вдали от центра света. Вы с братом можете решить сбить себя с пути, но свести вас вместе может только Проводник, назначенный вам. Он непременно приведет вас туда, где Бог и Его Сын ожидают вашего признания. Они соединены в дарении тебе дара единства, перед которым исчезает всякое разделение. Объединись с тем, что ты есть. Ты не можешь объединиться ни с чем, кроме реальности. Слава Божья и слава Его Сына поистине принадлежат тебе. У них нет противоположности, и ничего иного ты не можешь даровать самому себе.
Мы не можем вернуться домой, следуя водительству эго или мира, которое основано на принципе «или одно, или другое». Только позволяя Иисусу вести нас по пути общих интересов — «вместе, или никак» — мы можем воссоединиться с Сыновством, нашим Я и нашим Источником. Пока мы путешествуем по пути прощения Святого Духа, свет истины сияет все ярче, а тьма разделения отступает. Путешествие заканчивается в ослепительной славе Единства Любви Небес, Единстве Единств, которое вечно поет свою песнь благодарности за славу, которая никогда не переставала быть.
|
|
|
|
|
pro-svet
|
Дата: Среда, 17.12.2025, 17:16 | Сообщение # 203
|
Admin
Сообщений: 5900
Статус: Offline
|
(IX.5:1-3) В этом мире ты можешь стать безупречным зеркалом, в котором Святость твоего Творца сияет из тебя на всех вокруг. Ты можешь отражать Небеса здесь. Но никакие отражения образов иных богов не должны туманить зеркало, которое хранило бы в себе отражение Бога.
Мы снова видим отсылку к первым двум заповедям: не иметь других богов, кроме истинного Бога. Наша цель — не быть на Небесах, а отражать их Единство, не видя ничьих интересов как отдельных от наших собственных, отрекаясь от богов особости эго. Это невозможно повторять слишком часто, ибо это суть «Курса Чудес». Мы все разделяем потребность пробудиться от безумных снов эго о разделении и ненависти, и мы не узнаем нашей Небесной функции творения, пока сначала не выполним свою земную функцию прощения другим той вины, которую мы на них возложили. Принимая свою функцию здесь, мы очищаем свои разумы от «пятен тьмы» (T-31.VIII.12:5), которые запятнали лик Христа, который в противном случае сиял бы, исцеляя и благословляя мир.
(IX.5:4-7; 6:5) Земля может отражать Небеса или ад; Бога или эго. Тебе нужно лишь оставить зеркало чистым и свободным от всех образов скрытой тьмы, которые ты нарисовал на нем. Бог будет сиять на нем Сам Собой. Только ясное отражение Его Самого может быть воспринято на нем. ...Только очисти зеркало, и послание, которое сияет из того, что зеркало показывает каждому, никто не сможет не понять.
Наша единственная ответственность — оставить зеркало чистым, что означает очищение нашего разума от вины. Это курс не по форме или поведению, а только по исцелению содержания разума — вины. Будучи исцеленным, разум не может не сиять светом Искупления по всему Сыновству, с любовью направляя тело служить святой цели прощения правильного мышления. Отрицая отрицание истины эго (T-12.II.1:5), больше не давая ему власти над нашим покоем, мы освобождаем место для того, чтобы истина была собой. Теперь, свободная излучать свет, который растворяет тьму греха, истина Искупления исцеляет Сына от его безумной идеи разделения, и он, наконец, пробуждается к своему Богу.
(IX.7) Если бы ты мог осознать хоть на единый миг [святое мгновение] ту силу исцеления, которую отражение Бога, сияющее в тебе, может принести всему миру, ты не стал бы медлить с тем, чтобы очистить зеркало своего разума для получения образа святости, исцеляющей мир. Образ святости, сияющий в твоем разуме, не смутен и не изменится. Его смысл для тех, кто взирает на него, не смутен, ибо каждый воспринимает его одинаково. Все приносят свои разные проблемы к его исцеляющему свету, и все их проблемы находят там лишь исцеление.
Если бы мы действительно знали то исцеление, которое приносит отмена вины, мы не колебались бы ни мгновения. Проблема в том, что мы все еще верим, будто счастье достигается за счет кого-то другого, и поэтому мы колеблемся. Таким образом, нам нужен учитель, который помог бы нам понять, что счастье никогда не приходит через принесение в жертву другого, ибо святость Сына Божьего разделяется всеми, без исключения. Эта неизменная святость присутствует всегда, ожидая принятия разумами, которые принесли смутность вины эго к ясности прощения Святого Духа. Приняв это чудо исцеления для себя, мы также приняли его и для мира. Все, кого мы встречаем или о ком даже думаем, теперь разделяют наш совершенный покой (ср. T-14.XI.5:2), который взывает к ним сделать тот же здравый выбор, что и мы.
(IX.8:1-3) Ответ святости на любую форму ошибки всегда один и тот же. В том, что вызывает святость, нет противоречия. Ее единственный ответ — исцеление, независимо от того, что к ней принесено.
Это то, что «Курс Чудес» назвал бы равенством чудес (T-14.X) — единством нашего ви́дения, которое видит всё и всех одинаковыми. С позиции «над полем битвы», заноза или рак не имеют разницы, ибо нашим единственным ответом всегда будет исцеляющая любовь Иисуса. Иными словами, мы приносим первый закон хаоса эго («существует иерархия иллюзий» — T-23.II.2:3) к первому принципу чудес («В чудесах нет степени трудности» — T-1.I.1:1). Это позволяет содержанию прощения в правильном мышлении исцелить все переживания вины в мире, ибо их единственный источник в принимающем решения разуме отменен.
(IX.8:4-7) Те, кто научился предлагать только исцеление благодаря отражению святости в них, готовы наконец к Небесам. Там святость — не отражение, а скорее фактическое состояние того, что лишь отражалось им здесь. Бог — не образ, и Его творения, как часть Его, воистину хранят Его в себе. Они не просто отражают истину, ибо они и есть истина.
Святость и любовь невозможны здесь, но мы можем быть их отражением, когда выбираем Искупление вместо разделения. Нам нужно помнить, учитывая наше отождествление с телом, что прямое обучение истине невозможно, но мы можем учиться косвенно через отражения истины в наших святых (или прощенных) отношениях. Мы отражаем святость, демонстрируя то, чему научились: мы счастливее и радостнее, когда выбираем Святого Духа своим Учителем вместо эго. Это простой выбор между чудесами и убийством (T-23.IV.9:8), который Иисус просит нас сделать, что позволяет истине воссиять самой по себе, как нашему Я.
(X.1) Когда никакое восприятие не стоит между Богом и Его творениями или между Его детьми и их собственными [творениями], знание творения должно продолжаться вечно. Отражения, которые ты принимаешь в зеркало своего разума во времени, лишь приближают или отдаляют вечность. Но сама вечность находится вне всякого времени. Потянись из времени и коснись ее с помощью ее отражения в тебе. И ты обратишься от времени к святости так же верно, как отражение святости призывает каждого отложить всю вину. Отражай покой Небес здесь и принеси этот мир к Небесам. Ибо отражение истины влечет каждого к истине, и, входя в нее, они оставляют все отражения позади.
Пока мы боимся прямоты вечной любви Небес (знания), нам нужна косвенность прощения (восприятия), чтобы отражать единство творения менее угрожающим способом. Совершение этих малых шагов по принесению наших обид к чуду Иисуса позволяет нашему страху и вине уменьшаться, пока не произойдет «качественный сдвиг» (T-5.I.7:6), который разносится эхом по всему Сыновству, вознося всех нас из времени в вечность, от вины к святости, от отражений к истине:
(X.2:1-3) На Небесах реальность разделяется, а не отражается. Через разделение ее отражения здесь, ее истина становится единственным восприятием, которое принимает Сын Божий. И так память об Отце озаряет его, и он больше не может довольствоваться ничем, кроме своей собственной реальности.
Как истина озаряет наши прощенные разумы, так озаряет и память о Боге. Реальность заменяет убогие заменители — особости, которые мы до сих пор принимали за свое «я», восприятие уступает место знанию, которое мягко приветствует нас в Я, находящемся за пределами всех отражений.
Прежде чем завершить эту часть нашей симфонии, мы кратко взглянем на истину единства. Она открывается нам прощением после того, как мы выбрали быть отражением святости, а не окутанной виной тенью несвятости эго:
(VIII.4:9–5:2) В святом месте встречи соединены Отец и Его творения, и творения Его Сына вместе с Ними. Есть одно звено, которое соединяет Их всех вместе, удерживая Их в единстве, из которого происходит творение.
Звено, которым Отец соединяет Себя с теми, кому Он дает силу творить, никогда не может быть расторгнуто. Сами Небеса есть союз со всем творением и с его единым Творцом.
Принцип Искупления, с которого мы начали — разделения никогда не происходило, — отражает вечное Единство, которое является местом встречи Творца и сотворенного в Их нерасторжимых узах любви. Только в том месте святости, Святая Святых (Исход 26:33; C-ep.1:11), реальность может быть найдена в единстве творения, которое охватывает Бога, Христа и творения Христа.
(XI.11) Сын Божий всегда будет неделим. Как мы хранимы как единое целое в Боге, так мы учимся как единое целое в Нем. Учитель Божий так же подобен Своему Творцу, как и Его Сын, и через Своего Учителя Бог провозглашает Свое Единство и Единство Своего Сына. Слушай в тишине и не возвышай голоса своего против Него. Ибо Он учит чуду единства, и перед Его уроком разделение исчезает. Учи как Он здесь, и ты вспомнишь, что ты всегда творил как твой Отец. Чудо творения никогда не прекращалось, неся на себе святую печать бессмертия. Такова Воля Бога для всего творения, и все творение объединяется в желании этого.
Мы учим подобно Святому Духу, присоединяясь к кругу Искупления, что мы и делаем, не исключая никого из Его мягкого исцеления. Мы осознаем, еще раз, что Сыны Божьи разделяют одно и то же безумие и нужду пробудиться от своих снов о смерти. Эта общность объединяет нас внутри иллюзии, и когда мы больше не видим никого отдельным или отличным от нас, память о нашем Единстве как Христа — Сына Божьего как духа — радостно возвращается в наше осознание.
Заметьте, как часто слова единство и один (и родственные им) появляются в абзаце выше. Это подчеркивает важность темы, без которой практика прощения была бы бессмысленной, будучи отражением совершенного Единства Небес. Заметьте также повторение фразы «всё творение» в последнем предложении. Мы учимся вспоминать наше естественное состояние единства, учась видеть все, казалось бы, фрагментированные части Сыновства как одно и то же, не исключая никого и ничего из нашего ви́дения. Этого ви́дения невозможно достичь, пока мы стремимся отщепить тьму от света и продолжаем жить в охваченном виной мире разделения и особости. Принесение тьмы несвятости к свету святости отменяет иллюзию, и наше путешествие заканчивается, когда мы пробуждаемся от ночного кошмара эго о разделении к тихой радости творения.
Мы завершаем эту главу прекрасным окончанием раздела «Круг Искупления», которое подчеркивает необходимость приветствовать всех наших братьев, без исключения, в кругу святости — святом месте покоя, где мы обитаем вместе как единый Сын Божий:
(V.11) Каждого, кого ты видишь, ты помещаешь внутрь святого круга Искупления или оставляешь снаружи, считая его достойным либо распятия, либо спасения (redemption). Если ты внесешь его в круг чистоты, ты будешь покоиться там с ним. Если оставишь его вовне, ты присоединишься к нему там. Не суди, кроме как в тишине, которая не от тебя. Откажись принимать кого-либо как лишенного благословения Искупления, и введи его в него, благословив его. Святость должна быть разделена, ибо в этом заключено всё, что делает ее святой. Приди радостно в святой круг и смотри с миром на всех, кто думает, что они снаружи. Не изгоняй никого, ибо здесь то, чего он ищет вместе с тобой. Приди, давай присоединимся к нему в святом месте покоя, которое — для всех нас, объединенных как одно внутри Причины покоя.
Кто, кроме «тех, кого вина свела с ума» (T-13.in.2:2), отказался бы от этого призыва, когда Иисус предлагает свой дар покоя, чтобы заменить дар конфликта от эго? Кто, кроме пребывающих в заблуждении, выбрал бы боль разделения вместо радости Искупления? Разве мы не отвернулись бы тогда с радостью от проклятия распятия к мягкому благословению спасения, ведя всех наших братьев с собой? На призыв эго исключать ответит мягко громкий и ясный призыв Святого Духа никого не изгонять. Счастливо, наконец, мы принимаем Его условия Искупления и присоединяемся ко всему Сыновству в святом месте покоя — вечно расширяющемся круге, который является нашим домом, пока даже это не будет смыто одной последней мыслью прощения, которая вводит Мысль Бога, являющуюся нашим домом навеки.
|
|
|
|
|
pro-svet
|
Дата: Четверг, 18.12.2025, 13:01 | Сообщение # 204
|
Admin
Сообщений: 5900
Статус: Offline
|
Глава 15 — Святое Мгновение
Введение
В этой, пятнадцатой части нашей симфонии, мы находим официальное представление двух главных тем «Курса Чудес»: святого мгновения и особых отношений. Обе темы уже представлялись прямо или косвенно в предыдущих главах, но здесь они впервые названы своими именами. Вместе они являются «гвоздем программы» этой части, формируя кульминацию наших предыдущих обсуждений, а также задавая тон тому, что последует далее. Кстати, последние части этой главы были записаны Хелен в рождественский период, что объясняет отсылки к празднику, вплетенные в учения Иисуса.
Как мы обычно и делаем, сначала мы рассматриваем принцип Искупления. Мы уже видели, что мыслительную систему эго невозможно понять должным образом, не поняв сперва того, реакцией на что она является. В особенности невозможно понять особые отношения, если не рассматривать их как краеугольный камень стратегии эго по удержанию нас вдали от принципа Искупления; и, что еще важнее, по удержанию нас вдали от разума, способного выбрать Искупление.
Искупление
(III.5:4-6) Когда Бог отдал Себя тебе при твоем сотворении, Он утвердил тебя Своим хозяином [принимающим Его] навсегда. Он не покинул тебя, и ты не покинул Его. Все твои попытки отрицать Его величие и сделать Его Сына заложником эго не могут умалить того, кого Бог соединил с Собою.
Этот отрывок находится в середине раздела «Ничтожность против Величия» и прекрасно формулирует принцип Искупления: поскольку Бог не покинул нас, а мы не покинули Его, разделения никогда не происходило. Все попытки отрицать Божье величие и наше величие как Христа — превращая себя в ничтожные эго — не повлияли на реальность, которая остается такой, какой ее сотворил Бог: совершенно целостной, безграничной и единой. Признание нами этого счастливого факта приглашает истину (Ур-чII.14.3:7), позволяя нам сместить отождествление с позиции заложника безумия эго на принятие того, что мы воистину являемся хозяевами для Бога и Его Любви.
(VIII.4:1-4) Подумай лишь мгновение вот о чем: Бог дал тебе Сыновство, чтобы обеспечить твое совершенное творение. Это был Его дар, ибо как Он не утаил Себя от тебя, так не утаил Он и Своего творения. Нет ничего когда-либо сотворенного, что не было бы твоим. Твои взаимоотношения — со вселенной.
Слово Вселенная используется в «Курсе Чудес» в двух разных смыслах: для обозначения физической вселенной и, как в данном отрывке, для обозначения вселенной духа или Бога и Христа. Наши истинные взаимоотношения, в противоположность тем, что основаны на особости, — это отношения с Богом и нашими творениями, не запятнанные мыслительной системой греха и вины, присущей эго. В иллюзорном мире разделения эти истинные отношения отражаются в святых взаимоотношениях со Святым Духом. В свою очередь, эти отношения с нашим Учителем естественным образом отражаются в наших любящих взаимоотношениях с другими, точно так же, как наши особые отношения с эго выражаются в призрачных телесных отношениях, которые, как кажется, приносят нам удовольствие и боль.
(VIII.4:5-7) И эта вселенная, будучи Божьей, находится далеко за пределами жалкой суммы всех отдельных тел, которые ты воспринимаешь. Ибо все ее части соединены в Боге через Христа, где они становятся подобны своему Отцу. Христос не знает разделения со Своим Отцом, Который является Его единственными взаимоотношениями, в которых Он дает так же, как Его Отец дает Ему.
Наши отношения с Богом как Христа — Единство, соединенное как Одно (Т-25.I.7:1), — не могут быть выражены напрямую, ибо это слишком пугает наши отделенные «я». Целое вселенной духа больше, чем сумма ее частей (см. Т-2.VII.6:3), и оно неведомо нам, до сих пор верящим, что мы являемся отдельными сегментами, целостными сами по себе. Как же тогда мы можем когда-либо узнать о любви, которая дарует лишь своему неразделенному Я; как мы можем знать, что то, что было разделено, может быть воссоединено? Если мы верим, что действительно разделены, то Искупление отрицается, и мы никогда не сможем исцелиться. Только помня о том, что единство невозможно разрушить — символом чего является наше видение всех Божьих Сыновей как одного и того же, — мы пробуждаемся от снов эго о разделении и особости к славному Я, которое никогда не было фрагментировано, оставаясь навсегда в той Целостности, которую Бог сотворил как Самого Себя.
(VIII.6:6) Ибо Бог создал единственные взаимоотношения, имеющие смысл, и это — Его взаимоотношения с тобой.
Это ответ Святого Духа на особые отношения эго: наши единственные значимые взаимоотношения — с Богом. Их единство скрепляет нас и никогда не было разорвано, повреждено или изменено. Ничто из того, что, как мы верим, мы совершили, могли бы совершить или хотели бы совершить, никогда не могло бы повлиять на это единство. Стратегия эго, однако, заключается в установлении отношений, основанных на различиях, и подмене ими реальных отношений с нашим Творцом и Источником. Как мы только что видели (но это стоит повторить), Небесные отношения отражаются в наших расщепленных разумах через соединение с Иисусом или Святым Духом, и, в свою очередь, эти святые отношения отражаются в мире через видение общих, а не раздельных интересов.
Исцеление наших особых отношений, формы и содержания, — это страх эго, ибо исцеление вернуло бы нас к выбирающему разуму, который несомненно выбрал бы против него. Это наш переход к знакомой теме страха эго перед Искуплением и развития его плана по самозащите через лишение Божьего Сына разума.
Страх эго перед Искуплением
Эго боится силы разума сделать выбор против него; там, где до сих пор мы выбирали эго, теперь мы бы выбрали Святого Духа, и когда мы это делаем, эго аннулируется. Чтобы гарантировать сохранение индивидуального и отделенного существования Сына — его особой и уникальной идентичности, — эго разрабатывает свою стратегию: заставить его покинуть разум, чтобы жить в теле, устанавливая особые отношения, которые, как будет казаться, дадут ему то, чего он хочет и в чем нуждается: любовь и счастье, отброшенные им при отделении от Того, Кто есть только Любовь и Счастье.
(IV.8:2) Невозможно признать совершенное общение, пока разрыв общения представляет для тебя ценность.
Мы уже много раз встречали эту тему общения в нашем симфоническом путешествии по тексту. В «Курсе Чудес» общение отождествляется с творением (Единством Бога и Его Сына), что поэтически выражено в начале «Песни молитвы», где говорится о песне, которую Отец поет Сыну, а Сын поет Отцу (S-1.in.1), и о «забытой песне», описанной в тексте (Т-21.I.6). Живое единство любви — это наша Идентичность как Божьего Сына, однако мы постоянно стремимся разорвать общение с Богом и с Его творением, потому что в недвойственном состоянии нет места для индивидуального существования. Это побуждает Иисуса задать следующий вопрос:
(IV.8:3) Спроси себя честно: «Хочу ли я иметь совершенное общение и полностью ли я готов навсегда отпустить всё, что этому мешает?»
Тем, что кажется помехой совершенному общению, являются наши взаимоотношения в качестве тел. Когда эти помехи особости уходят, решение разума в пользу нашей лелеемой эго-идентичности уходит тоже. Наш честный ответ Иисусу — «Нет, я не хочу отпускать свое эго-я». Затем мы стремимся сохранить эти отношения (в разуме и в теле), пока боль не станет слишком сильной и «нет» не превратится в «да». Но пока наша готовность недостаточно сильна:
(IV.8:4-5) Если ответ — нет, то готовности Святого Духа дать тебе это недостаточно, чтобы сделать это твоим, ибо ты не готов разделить это с Ним. И оно не может прийти в разум, который решил этому противиться.
Противясь Богу, воздвигая вину, чтобы она заняла место Искупления, эго гарантирует, что Святой Дух не сможет дать нам то, что Ему надлежит дать: память о том, Кто мы есть как единый Божий Сын, наше Я. Вместо этого мы отождествляем себя с мыслительной системой вины, ненависти и страха в разуме и с телом, которое является защитой от нее. Всё это время наш Учитель терпеливо ждет, пока утихнет страх. Как мы читали ранее: «Любовь ждет приглашения, а не времени…» (Т-13.VII.9:7).
(IX.5:1) Если бы ты только позволил Святому Духу рассказать тебе о Любви Бога к тебе и о потребности твоих творений быть с тобой вечно, ты испытал бы притяжение вечного.
Вот почему эго стремится заглушить Голос Святого Духа, называемый в «Курсе Чудес» «тихим, спокойным Голосом» (напр., Т-21.V.1:6), что взято из известной библейской фразы (3-я Царств 19:12). «Курс Чудес» также говорит о «хриплых воплях и бессмысленном бреде» эго (Т-21.V.1:6), и нигде эти разглагольствования не становятся более разрушительными, чем в особых отношениях: наши нужды требуют удовлетворения, и наши особые партнеры должны удовлетворить их или заплатить цену. Мы кричим, пока наши «особые» не исполнят требуемое, подобно младенцам, которые плачут, пока их потребности не будут удовлетворены, не думая о потребностях других. Мы продолжаем «плакать» на протяжении всей жизни, стремясь через свои страдания и слезы манипулировать, соблазнять и контролировать других, требуя, чтобы на нас обратили внимание. На самом деле это означает, что мы почитаем наши лжетворения вместо наших творений, которые являются распространением любви, так же как наши особые отношения являются проекциями ненависти.
Кроме того, мы можем понять, что скрытая цель особых отношений — искать любовь, не находя её. Мы ищем её в людях, веществах и вещах, которые мир предлагает в качестве отвлечения от вечного, никогда не ища в разуме того места, где счастье может быть найдено воистину. Вспомните, что цель — это всё; это главная тема нашей симфонии. Нам нужно понять, что цель эго для мира — заглушить Голос Святого Духа, чтобы наши разумы никогда больше не решили услышать Его и пробудиться от разделяющего сна особости.
(IX.5:2-3) Никто не может слышать, как Он говорит об этом, и долго оставаться готовым задерживаться здесь. Ибо твоя воля — быть на Небесах, где ты целостен и спокоен, в таких надежных и любящих взаимоотношениях, что любой предел невозможен.
Эго боится нашего глубокого влечения к Богу, потому что это и есть Кто мы: единые с Ним и Его Любовью. Нам нужно просто вспомнить Я, которым мы уже являемся, — признание, против которого эго так отчаянно борется. Оно знает, что если бы наши разумы были свободны в выборе, мы бы позволили притяжению любви к любви (Т-12.VIII) привести нас домой, при этом наши прощенные отношения были бы средством Святого Духа для нашего путешествия от ограниченного к Безграничному.
(IX.6:2) Но ты должен помнить следующее: притяжение вины противостоит притяжению Бога.
Теперь мы можем понять, почему нас так влечет не только к вине в нас самих, но и к нахождению её в других. Это укрепляет веру в реальность вины, поскольку стремится противостоять притяжению Бога и Его Любви и аннулировать его, что и является определением греха у эго. Приведенное выше предложение предвосхищает первое препятствие для покоя, где говорится о нашем влечении к нахождению вины в наших братьях (Т-19.IV-A.10-17). Это представляет собой решение отрицать любовь, которая объединяет нас с Сыновством, — решение, которое наше возвращение в разум позволяет нам с радостью исправить.
(IX.6:3) Его притяжение для тебя остается безграничным, но поскольку твоя сила, будучи Его силой, так же велика, как Его, ты можешь отвернуться от любви.
Мы отворачиваемся от любви и воздвигаем против нее баррикады особости, но не можем уничтожить её. Поскольку мы есть любовь, изгнать её из нашего разума — хотя и кажется, что мы это делаем — так же невозможно, как невозможно изгнать нашу правую руку из тела. Даже хотя память о том, Кто мы есть, остается в разуме, мы безумно скрываем это Я от осознания, хороня его под нашими особыми отношениями с эго, а затем — с телами.
|
|
|
|
|
pro-svet
|
Дата: Четверг, 18.12.2025, 13:04 | Сообщение # 205
|
Admin
Сообщений: 5900
Статус: Offline
|
(IX.6:4) То, что ты вкладываешь в вину, ты забираешь у Бога.
Принимающая решения часть нашего разума в любой конкретный миг может пойти только по одному пути — не по двум сразу и не остаться в бездействии. Если разум устремляется к вине (через осуждение и атаку), он идет против Бога; если он устремляется к Богу (через прощение и любовь), он идет против вины. Эти выборы неверного или истинного мышления — единственные варианты, доступные нам как мнимым узникам мира (Т-12.VII.9:1; Ур-вв.1.7:1).
(IX.6:5) И твое зрение слабеет, тускнеет и становится ограниченным, ибо ты попытался разделить Отца и Сына и ограничить Их общение.
Мы выбрали вину, чтобы оттолкнуть Бога, ограничивая общение и запрещая Ему вход в наши разумы — по крайней мере, магически надеясь, что мы это сделали, — и жертвуя своим величием как Христа, Его Сына. Поскольку вина требует наказания, мы вынуждены верить, что Бог накажет нас, и поэтому мы боимся Его; эта мысль подкрепляет наше самовосприятие как ничтожных существ, заставляя нас ограничивать и искажать наше восприятие других. Эта тема страха перед Богом развивается в следующих отрывках:
(X.7:1-2) Каким же пугающим стал для тебя Бог, и какой великой жертвы, по твоему убеждению, требует Его Любовь! Ибо тотальная любовь требовала бы тотальной жертвы.
Мы верим, что Бог, будучи тотальной Любовью, требует тотальной жертвы — нашей смерти. Библейские авторы так и не поняли, что это верование не может иметь ничего общего с нашим Творцом, но относится лишь к богу эго, верящему в реальность греха. Приняв ложь эго за истину, мы также приняли и то, что мы пожертвовали Его жизнью, чтобы жить как индивидуумы. Поскольку вина требует наказания, мы также верим, что Бог каким-то образом восстанет из мертвых и потребует вернуть жизнь, которую мы у Него отняли. Это и есть источник странного представления о том, что наш Отец требует искупления греха через страдание и жертву.
(X.7:3-4) И потому кажется, что эго требует от тебя меньшего, чем Бог, и из них двоих расценивается как меньшее из двух зол: то, которого, пожалуй, стоит немного бояться, но другое подлежит уничтожению. Ибо ты видишь любовь разрушительной, и твой единственный вопрос: кто подлежит уничтожению — ты или другой?
Этот онтологический принцип «один или другой» является прототипом всех особых отношений: либо живет Бог, либо мы, что отражает взаимоисключающие мыслительные системы единства и разделения; одна рождена любовью, другая — страхом. Учитывая эту стержневую предпосылку эго, мы не можем не испытывать ужаса перед Богом. Мы обращаемся за помощью к эго, забывая, что именно его мыслительная система и сделала нас испуганными в первую очередь, ибо диссоциация — это динамика, позволяющая нам верить, будто эго теперь предлагает нам спасение, тогда как его вымышленный бог — нет. Мы бежим из разума и уходим в мир, ища у других того, чего Бог нам не даст. В конечном счете мы ищем чужой невиновности, что требует от нас проецировать свою вину на них, требуя их наказания и смерти вместо собственной. Следуя принципу эго, еще более мощно выраженному как «убей или будешь убит» (Р-17.7:11), мы чувствуем, что благодаря передаче своей вины другим мы становимся без-винными (или невинными). Именно они заслуживают уничтожения:
(X.7:5-6) Ты стремишься ответить на этот вопрос [«кто подлежит уничтожению — ты или другой?»] в своих особых отношениях, в которых ты кажешься и разрушителем, и разрушенным отчасти, но неспособен быть ни тем, ни другим полностью. И ты думаешь, что это спасает тебя от Бога, Чья тотальная Любовь уничтожила бы тебя полностью.
Тотальная Любовь Бога просто рассеяла бы эго своим светом, но эго в целях самозащиты говорит нам, что Бог нас уничтожит: когда любовь предана, она наносит ответный удар, требуя справедливости за тот злой грех, что был совершен против нее. Это должно звучать очень знакомо, потому что так поступают все: отдельные люди, группы, правительства. Версия любви эго оправдана в преследовании нас гневной местью, потому что мы напали первыми. Излишне говорить, что это полное безумие, но у нас нет средств увидеть это таким, как оно есть, потому что мы закрылись от Святого Духа — единственной системы отсчета для здравого мышления.
(X.8:1-3) Ты думаешь, что все вовне требуют твоей жертвы, но не видишь, что лишь ты требуешь жертвы, и только от самого себя. Однако требование жертвы столь свирепо и пугающе, что ты не можешь принять его там, где оно находится. Реальная цена непринятия этого была столь велика, что ты отдал (отказался от) Бога, лишь бы не смотреть на это.
Иисус просит нас взглянуть на безумие жертвы, которую мы в своем страхе выбрали вместо здравого умысла Божьей Любви. Мы пожертвовали своим Я и через динамику проекции искали жертвы всех остальных. Эго говорит нам, что только тогда наше индивидуальное существование может быть в безопасности. Однако единственное, что воистину безопасно, — это Христос Божий, которого, как мы верим, мы выбросили навсегда. Это безумие, именуемое эго грехом, защищено от исправления стратегией эго по лишению разума (mindlessness), при которой наше без-умное «я» (т.е. тело) неспособно увидеть чудовищное безумие мыслительной системы эго, которую мы предпочли кроткому здравомыслию Искупления Святого Духа.
(X.8:4-5) Ибо если бы Бог требовал от тебя тотальной жертвы, казалось бы безопаснее спроецировать Его вовне, подальше от себя, и не быть хозяином Ему. Ему ты приписал предательство эго, пригласив его (эго) занять Его место, чтобы защитить тебя от Него.
Мы спроецировали свое предательство Бога на Него, так что теперь Он обвиняется в предательстве нас, будучи выставленным таким же безумным, как и мы. Укрепляя нашу защиту от Его Любви с помощью новой проекции, мы взяли ужасное поле битвы (квадратик неверного мышления на схеме [см. Приложение]) и создали мир как поле битвы неверного мышления, поверив в магическую идею о том, что идеи могут покидать свой источник. Мы разыграли безумные отношения нашего разума с Богом в особых телесных отношениях, полагая, что другие хотят нас схватить (напасть на нас), потому что мы втайне верим, что хотим схватить их, и действительно сделали это. Мы вернемся к этой очень важной динамике ниже.
(XI.4:1) Ты, верящий, что жертва — это любовь, должен усвоить, что жертва — это отделение от любви.
Любовь не требует жертв. Однако наше эго-существование основано на принципе «один или другой», где мы должны жертвовать другому, чтобы получить любовь, в которой нуждаемся. Когда наши нужды совпадают — мы получаем друг от друга то, чего хотим, — мы имеем версию «брака, заключенного на Небесах», от эго (Т-16.V.8:3). Особая любовь — это всегда жертва, и мы демонстрируем свою «любовь», отказываясь от вещей ради возлюбленного, будь то ребенок, родитель, любовник, супруг, друг, работодатель, страна или даже Бог. Жертвуя ради любви, мы магически надеемся искупить свой грех отделения от нее.
(XI.4:2-3) Ибо жертва приносит вину так же верно, как любовь приносит покой. Вина есть условие жертвы, так же как покой есть условие для осознания твоих взаимоотношений с Богом.
Вина ведет к жертве, потому что мы можем выжить, только отдавая свою вину другим: я жертвую твоей невиновностью, чтобы обладать ею (особая ненависть), или я жертвую собой, чтобы убедить тебя дать мне то «особое нечто», что мне нужно для выживания (особая любовь). Жертвуя другим ради себя или собой ради другого, мы укрепляем веру в разделение, которая и порождает, и усиливает вину. В мыслительной системе атаки, присущей эго, любовь и покой являются исключительными (мы оба не можем иметь это), тогда как в исправлении Святого Духа они инклюзивны (мы все имеем это). Никто не исключен из Его любящего прощения и покоя, так же как никто не исключен из Любви Бога к Своему Сыну.
(XI.4:4-5) Через вину ты исключаешь Отца и своих братьев из себя. Через покой ты приглашаешь их обратно, осознавая, что они находятся там, где быть им велит твое приглашение.
Наше Я — это тотальное Единство, Бог и Христос, однако вина говорит, что мы согрешили против нашего Творца, оттолкнув Его и распяв Его Сына, раздробив его на миллиарды кусков. Как только мы чувствуем вину за свой грех, мы стремимся избавиться от нее, проецируя ее на наших братьев, принося их невиновность в жертву бездумным и греховным телам. Следуя максиме «один или другой», если вина есть у других, у нас ее нет; если она есть у нас, у них ее нет. К счастью, однако, принцип Святого Духа «вместе, или вовсе никак» отменяет вину за разделение, приглашая покой обратно в обеспокоенный разум Божьего Сына и исцеляя Сыновство как единое целое.
(XI.4:6-8) То, что ты исключаешь из себя, кажется пугающим, ибо ты наделяешь это страхом и пытаешься изгнать, хотя это часть тебя. Кто может воспринимать часть себя как отвратительную и жить с покоем внутри? И кто может пытаться разрешить «конфликт» Небес и ада в себе, изгоняя Небеса и наделяя их атрибутами ада, не ощущая себя при этом неполноценным и одиноким?
Веря, что мы полностью уничтожили Бога и Его Любовь, мы совершенно одни во вселенной. Мы выбросили наш дом и Идентичность, сделав Их объектами страха, и боль от этой потери настолько мучительна, что мы пытаемся скрыть её, соединяясь с другими телами в особых отношениях. Однако, поскольку мы верим, что люди никогда не захотят быть с нашими злыми и греховными «я», мы притворяемся кем-то другим. Мы делаем свои эго привлекательными для эго других, так и не осознавая, что решение в пользу ада нашего одиночества лежит только в мысли разума о том, что он отбросил Небеса, которые можно так же легко принять обратно, простив свой прежний ошибочный выбор.
(XI.5:1) До тех пор, пока ты воспринимаешь тело как свою реальность, ты будешь воспринимать себя как одинокого и обделенного.
Наше одиночество происходит из веры в то, что мы согрешили против Бога и выбросили Его Любовь вовне себя. Мы не можем вынести последующую вину и потому проецируем её, заявляя, что мы одиноки, потому что нас лишили любви: кто-то сделал это с нами. Это важный принцип эго: нехватка ведет к лишению (deprivation), где мы одиноки из-за этого внутреннего недостатка. Вместо того чтобы принять ответственность за свой ошибочный выбор, мы заявляем, что другой украл нашу невиновность и любовь, оставляя нас в болезненном состоянии лишенности. Как же тогда любовь может войти туда, где ее не приветствуют, и как мы можем вспомнить, что являемся живой частью совершенного Единства Небес, когда память о нем в разуме спрятана за нашей виной и умирающим телом?
(XI.5:2-4) И до тех пор ты также будешь воспринимать себя как жертву жертвоприношения, имеющую право приносить в жертву других. Ибо кто мог бы отбросить Небеса и их Творца без чувства жертвы и потери? И кто мог бы перенести жертву и потерю, не пытаясь восстановить себя?
Каждая атака, индивидуальная или коллективная, оправдывается утверждением, что другие напали первыми; они пожертвовали нами, чтобы заполучить то, чем мы являемся и что имеем. Это делает нас полностью оправданными в том, чтобы принести их в жертву, забирая назад и восстанавливая невиновность, которая, как мы верим, принадлежит нам. Мы делаем это с ними, они делают это с нами — таков принцип, вращающий мир ненависти. А под этим безумием проекции первоначальная мысль о принесении в жертву Бога и Его Небес — обители вины — остается погребенной в разуме, защищенной нашим неосознаванием её.
(XI.5:5-7) Однако как ты мог бы совершить это сам, если основа твоих попыток — вера в реальность лишения (обделенности)? Лишение порождает атаку, будучи верой в то, что атака оправдана. И пока ты желаешь удерживать лишение, атака становится спасением, а жертва становится любовью.
Мы не можем восстановить себя, ибо то «я», что ищет исцеления, — это «я», которое верит в свою собственную нехватку. Сами его попытки обречены на провал, поскольку они основаны на атаке, которая укрепляет разделение, являющееся причиной веры в скудость и жертву, — порочный и безнадежный круг эго. Чтобы положить конец тщетности этого существования, основанного на мыслительной системе тщетности, нам нужно подняться над полем битвы вины и атаки, скудости и лишения, и посмотреть вместе с Иисусом на безнадежность ситуации в том виде, как ее обустроил наш неверный разум. Только тогда мы сможем выбрать в качестве своей идентичности любовь, которая не знает жертвы, но знает спасение, отменяющее вину навсегда.
(XI.6:1-3) Так и получается, что во всех своих поисках любви ты ищешь жертву и находишь её. Но ты не находишь любви. Невозможно отрицать, что такое любовь, и при этом ее признавать.
В мыслительной системе эго всё переворачивается с ног на голову: мы находим противоположность тому, что истинно ищем, — знакомый девиз эго: ищи и не находи. Мы не можем найти любовь, потому что ищем её не там. Любовь находится в разуме, откуда эго изгнало её, чтобы обеспечить свое самосохранение, направляя наше внимание на мир и тело, где мы ищем любовь, удовольствие, счастье и покой. Однако наши магические решения особости никогда не длятся долго, и мы обречены искать, как кажется, вечно, и никогда не находить того, чего мы действительно желаем. Как мы можем вспомнить любовь — мысль разума о совершенном единстве, — когда ищем её в мире разделения? Любовь, которую мы истинно ищем, остается в разуме, терпеливо ожидая нашего возвращения.
(XI.6:4-6) Смысл любви заключен в том, что ты выбросил вовне себя, и она не имеет смысла отдельно от тебя. Именно то, что ты предпочитаешь удерживать [при себе], не имеет смысла, тогда как всё, что ты хотел бы держать вдали, содержит весь смысл вселенной и удерживает вселенную вместе в своем смысле. Если бы вселенная не была соединена в тебе, она была бы отделена от Бога, а быть без Него — значит быть без смысла.
Вот почему мы ищем смысл в мире и никогда не находим его. Мир был создан для того, чтобы мы никогда не нашли любовь — «весь смысл вселенной», — против которой мы сделали выбор. Огромная дымовая завеса, которой является мир тел, блестяще задуманная и задрапированная непрозрачными занавесами особых отношений, не дает нам заглянуть за нее, в разум, где была отброшена любовь и где только и можно её найти. Как постоянно напоминает нам Иисус, любовь никогда не уходила, но оставалась спрятанной за виной, которую мы предпочли своему здравомыслию. Эта любовь ждет, пока мы откроем дверь ключом прощения — единственным смыслом, который содержит мир, отражая Небесный смысл совершенного единства любви.
|
|
|
|
|
pro-svet
|
Дата: Пятница, Вчера, 13:59 | Сообщение # 206
|
Admin
Сообщений: 5900
Статус: Offline
|
Особые отношения — Жертва
Теперь мы обращаемся к особым отношениям — оружию эго против Бога par excellence (по преимуществу). Мы начнем с раздела «Ничтожность против Величия», в котором обсуждается величие Христа — распространение величия Бога, которое мы отбросили. Ничтожность индивидуального «я», которое мы выбрали вместо этого, позже называется «убогой заменой» (Т-16.IV.8:4) Божьего творения, «пародией» и «карикатурой» (Т-24.VII.1:11; 10:9) на наше славное Я. Тем не менее, именно этой ничтожности мы безумно поклонялись и стремились её защитить.
(III.1:1-5) Не довольствуйся ничтожностью. Но убедись, что ты понимаешь, что́ есть ничтожность и почему ты никогда не мог бы ею довольствоваться. Ничтожность — это подношение, которое ты даешь себе. Ты предлагаешь это вместо величия и принимаешь это. Всё в этом мире ничтожно, ибо это мир, сделанный из ничтожности, в странной вере, что ничтожность может тебя удовлетворить.
Обратите внимание на вариацию лейтмотива «Не довольствуйся ничем (ничто)!» (Т-12.VIII.6:1). Всё здесь является ничтожностью — не только очевидные проявления эго, такие как мелочность, жадность и ненависть, но и самые внушающие трепет сооружения и творческие достижения мира. Если, например, в присутствии чего-то или кого-то мы переживаем мощный опыт, выходящий за пределы тела, то лишь потому, что форма символизирует грандиозность внутри нашего разума. Великие произведения искусства или прекрасные пейзажи природы сами по себе ничто — «нет ничего столь ослепляющего, как восприятие формы» (Т-22.III.6:7), — ибо их величие или красота заключены лишь в том, о чем они нам напоминают. Формы всегда ограничивают, а значит, они не могут быть от Бога, но, зеркально отражая величие духа, они становятся вдохновляющими символами Небесной истины. Нам нужно помнить источник вместо символа (Т-19.IV-C.11:2-4), и то, что смысл всей кажущейся ничтожности и величия находится в принимающем решение разуме, выбирающем либо эго, либо Святого Духа. В противном случае мы обрекаем себя на ничтожность мира и тела, закрываясь от осознания присущего нам величия Христа, Чья память ожидает решения расщепленного разума присоединиться к ней и вспомнить свое Я.
(III.1:6) Когда ты стремишься к чему-либо в этом мире в убеждении, что это принесет тебе покой, ты умаляешь себя и делаешь себя слепым к славе.
Мы говорим: «Я нуждающийся и маленький (ничтожный), с потребностями, рожденными ничтожностью, и потому мне нужен маленький мир, чтобы удовлетворить меня». Всё это укрепляет наш жалкий образ себя, что неизбежно, как только мы отождествляемся с телом. Жаль, что мы не осознаем того, что делаем, и продолжаем пытаться найти покой и любовь. Всегда ища не там, где нужно, мы волей-неволей заканчиваем тем, что поддерживаем свою ничтожность. Чтобы подкрепить эту слабую я-концепцию, мы ищем союзников и оружие, религиозные системы и различные демонстрации силы, чтобы почувствовать себя могущественными и важными — и всё это наполнено кажущимся величием и грандиозностью. Как мы видели, это просто замаскированная напыщенность (grandiosity), ибо эти защиты исходят из слабой мыслительной системы разделения и особости. Величие (grandeur) Христа, с другой стороны, никого не исключает, ибо оно не связано формой, а особые отношения узнаются немедленно, потому что основаны на сравнениях и исключении. Вот почему это ослепляет нас перед присущей нам славой как Сына Божьего, объединенного с Сыновством в величии нашего Я.
(III.8:5-7) Ты не знаешь, что означает любовь, потому что пытался купить ее малыми дарами, тем самым ценя ее слишком мало, чтобы понять ее величие. Любовь не мала, и любовь обитает в тебе, ибо ты хозяин Ей. Перед величием, живущим в тебе, твоя жалкая оценка себя и все малые подношения, которые ты даешь, исчезают в небытии.
Проблема заключается в вере нашего принимающего решения разума в вину, ибо это удерживает нас в ничтожной самооценке, требуя, чтобы мы искали в мире тел ту любовь, против которой, как мы верим, мы согрешили и которой не заслуживаем. Соблазн особости маячит перед нашими отягощенными виной глазами, пока мы поддаемся зову сирен тех малых крох, которые, как мы верим, утолят наш голод. Но это лишь скрывает нашу подлинную тоску по величию Божьей Любви, которая остается в правильном разуме благодаря Святому Духу, ожидая возвращения, означающего конец «малого я».
(V.2:2) Мы уже говорили [Т-13.X.11:3], что ограничить любовь частью Сыновства — значит привнести вину в свои взаимоотношения и тем самым сделать их нереальными.
Вновь Иисус говорит не о форме — поведенческом проявлении любви ко всем, — а только о содержании разума. На этом уровне наша любовь не делает исключений; если же она их делает, это не любовь. Безусловно, на уровне формы мы не можем любить всех одинаково; однако, опять же, фокус Иисуса всегда и исключительно направлен на непространственный разум, который признает присущую Божьим Сыновьям одинаковость, что является необходимым шагом к познанию Сына как единого.
(V.2:3-4) Если ты стремишься выделить определенные аспекты целостности и ожидаешь от них удовлетворения своих воображаемых нужд, ты пытаешься использовать разделение, чтобы спастись. Как же тогда туда может не войти вина?
Вина проистекает из веры в то, что мы отделились от Бога, — то, что эго называет грехом. Чтобы защитить это верование от любого значимого изменения, вина заставляет нас рождаться в виде индивидуальных тел — той идентичности, которую мы лелеем превыше всего и которая постоянно нас подпитывает. В самом деле, наш опыт таков, что индивидуальная «жизнь» начинается тогда, когда мы отделяемся от своего материнского источника, — событие, которое общество отмечает празднованием дней рождения. Это, конечно, не означает, что мы должны чувствовать вину за то, что при рождении нам перерезали пуповину. Однако, став взрослыми и распознав разделение таким, какое оно есть, и то, как оно пропитало каждый аспект нашей жизни, мы можем решить посмотреть на его последствия и научиться тому, как обменять свое фрагментированное состояние на целостность.
Как мы видели в предыдущей главе, прямые переживания истины невыносимы. Необходимы косвенные переживания, чтобы позволить нам вернуться в принимающий решение разум, прежде чем мы сможем пробудиться к истине. Мы начинаем там, где, как мы верим, мы находимся — живя в отдельных телах в мире, — и учимся отменять мысль о том, что наши интересы отдельны от других, веря, что можем быть счастливы, жертвуя людьми (особая ненависть) или крадя у них то, что нам нужно (особая любовь). На это мы можем смотреть, и в этом мы можем просить о помощи.
Кроме того, крайне важно, чтобы мы не чувствовали вину и не осуждали себя за то, что обращаемся к особым частям Сыновства для удовлетворения своих нужд. Не было бы необходимости в «Курсе Чудес», если бы у нас не было этих особых нужд. Однако нам необходимо осознавать: это то, что мы делаем, и желание особости не удовлетворит нашу реальную потребность в принятии Искупления. Наш мягкий учитель помогает нам увидеть, что мы удовлетворяем эту потребность не изменением формы наших отношений, а просто смещением их цели: с разделения, жертвы и вины на разделение с другими (sharing), прощение и покой. Таким образом мы в конечном счете учимся открывать свои спящие глаза на ту целостность, которой является Божий Сын.
(V.2:4-7) Как же тогда туда может не войти вина? Ибо разделение — источник вины, и взывать к нему ради спасения — значит верить, что ты одинок. Быть одиноким — значит быть виновным. Ибо переживать себя одиноким — значит отрицать Единство Отца и Его Сына и, таким образом, атаковать реальность.
Этот отрывок описывает всех, кто приходит в этот мир («бредовую систему тех, кто сведен с ума виной» [Т-13.вв.2:2]), но нам не следует быть осуждающими, когда мы смотрим на свои взаимоотношения и видим, что́ мы делаем. Мы не можем пробудиться к свету, пока сначала не принесем к нему свою тьму — тема, ставшая уже знакомой. Мы должны смотреть на особые отношения открытыми глазами, свободными от вины. Если мы осуждаем себя, мы не смотрим по-настоящему, ибо это способ эго защитить свое отделенное «я» от «угрозы» совершенного Единства Небес, навечно обрекая нас на одиночество. Это одиночество является условием состояния отделенности, что делает необходимым создание особых отношений, чтобы компенсировать жгучую боль нашей изоляции от любви.
(V.3:1-2) Ты не можешь любить части реальности и понимать, что означает любовь. Если ты любишь не так, как Бог, Который не знает особой любви, как ты можешь понять её?
Мы «не можем любить части реальности и понимать, что означает любовь», потому что любовь тотальна. Как мы можем понять любовь, когда наше существование основано на вере в то, что особая (или исключительная) любовь и есть реальность? Чтобы сохранить отделенную и фрагментированную «реальность» эго, мы — та часть нашего разума, которой нравится быть частью (и держаться отдельно), — укрепляем это по своей сути слабое «я» путем установления разделяющих и фрагментирующих особых отношений в безумной вере, что они сделают нас могущественными и спасут нас. Иисус продолжает:
(V.3:3) Верить, что особые отношения с особой любовью могут предложить тебе спасение, — значит верить, что разделение есть спасение.
Если я верю, что ты нужен мне, чтобы сделать меня счастливым, я подтверждаю, что мы с тобой разные: у тебя есть то, что мне нужно, и спасение состоит в том, чтобы я получил это от тебя, отдельного от меня, любой ценой. Тогда раздельные интересы становятся принципом, который спасает и поддерживает мое эго, в то время как общие интересы отменяют его. Как мы прочтем намного позже: «Не будущая потеря страшит тебя. Но настоящее соединение вызывает у тебя ужас» (Т-26.VIII.4:3-4).
(V.3:4-7) Ибо именно в полном равенстве Искупления заключено спасение. Как ты можешь решать, что особые аспекты Сыновства могут дать тебе больше, чем другие? Этому научило тебя прошлое. Однако святое мгновение учит тебя, что это не так.
Вспомните раздел X главы 14: именно полное равенство чудес позволяет им исцелять любую проблему, видя их все одинаковыми. Никто и ничто здесь не имеет силы даровать удовольствие или боль, и иллюзорное прошлое не может повлиять на нас. Поскольку только решение разума несет ответственность за полную удовольствий или боли судьбу тела, мы никогда не оправданы в том, чтобы отдавать свою жизнь в руки конкретных партнеров по особой любви и ненависти. Мы скоро вернемся к святому мгновению — ответу Святого Духа на наше прошлое научение, которое, как кажется, определяет выбор наших конкретных особых отношений.
(V.6:1-3) Любые взаимоотношения, которые ты хотел бы заменить на другие, не были предложены Святому Духу для Его использования. Любви нет замены. Если ты пытаешься заменить один аспект любви на другой, ты наделяешь меньшей ценностью один и большей — другой.
Почти любой скажет, что невозможно не ценить определенных членов Сыновства больше, чем других, что, конечно, верно, пока мы верим, что мы — тела. Здесь мы видим изобретательность эго, создавшего тело находящимся в постоянном состоянии физической и эмоциональной нужды, что естественным образом ведет к наделению ценностью различных объектов, способных удовлетворить эти нужды, и обесцениванию тех, которые этого не делают. На грубом материальном уровне нам действительно требуются кислород, вода и еда, и поэтому мы различаем чистый и загрязненный воздух, чистую и грязную воду, здоровую и нездоровую пищу. Что наиболее важно, психологически мы делаем конкретных людей нашими «особыми любовями» или «ненавистями» — заменами любви или козлами отпущения за нашу вину.
Мы рассматриваем эти особые отношения не для того, чтобы чувствовать вину, а чтобы опознать их как проекции принимающего решения разума, который обесценил Божью Любовь, чье место заняла наша любовь к жалким дарам эго. Полезно видеть, как искусно эго использовало свою динамику разделения и жертвы, выраженную в особости, чтобы пропитать каждый аспект нашего существования. Ситуация действительно безнадежна, если мы не перенаправим свое внимание с тела на разум, со следствия на причину. Это позволяет нам опознать единственные существующие особые отношения: зависимость разума от эго и его мыслительной системы разделения, жертвы и вины.
|
|
|
|
